Почему российские врачи продолжают умирать от COVID-19

Почему российские врачи продолжают умирать от COVID-19

Сначала о том, откуда я черпаю информацию, которая позволяет мне делать выводы о ситуации с ковид. Мои информационные каналы самые разные: во-первых, личные наблюдения за жизнью Санкт-Петербурга; во-вторых, ежедневное общение с друзьями и коллегами (личный контакт не обязателен, достаточно созваниваться или переписываться); в-третьих, собственная профессиональная деятельность в Военно-медицинской академии (а последние 5 лет пришлось работать еще и на базе той самой Покровской больницы, которая была перепрофилирована под СOVID-инфекцию и не сходила с экранов телевизоров). Кроме того, ряд моих младших коллег трудились в таких вновь созданных временных инфекционных стационарах, и мы периодически общались.

Существовала еще и непосредственная живая связь с такими специфическими регионами, как Москва, Дагестан и Северная Осетия, где коронавирусная тема была очень актуальна. Причем общение и тут шло не только на бытовом, но и на медицинском уровне.

Как относиться к жестким ограничениям во время эпидемии коронавируса
Сначала, как мне кажется, была недооценка ситуации, в том числе и у меня. Казалось, зачем создавать столько шума по поводу одной из разновидностей насморка? Таких выступлений в интернете было достаточно.

Я, однако, на эту тему не высказывался, понимая в глубине души, что жесткие ограничительные меры — самое действенное средство предотвратить распространение пандемии. Чаще всего распространению любой инфекции способствуют безответственность, наше человеческое раздолбайство и неведомо откуда берущаяся уверенность, что уж тебя-то это не коснется.

Можно до хрипоты спорить о демократических свободах и нарушениях прав человека. Я двумя руками за все свободы. Однако в тех странах, где в сложные времена (а пандемия — это очень сложная ситуация) власть действует жестче, проще вводить ограничения, и распространение инфекции идет не так быстро, а смертность ниже.

В столице Испании 8 марта 2020 года прошли массовые демонстрации женщин. Через неделю в Мадриде произошла вспышка коронавирусной инфекции, унесшая сотни жизней. В стране даже объявили небывало долгий — десятидневный — траур по погибшим. В то время в соседней Италии уже бушевала эпидемия, но запрет на демонстрацию в Мадриде был бы воспринят как ограничение свободы граждан. Никто не подумал, что он причинил бы значительно меньше вреда, чем массовые демонстрации.

Что-то подобное было и во Владикавказе, когда люди вышли на центральную площадь. А что в результате? Больницы были переполнены, приезжали бригады врачей из Москвы. Слава богу, все нормализовалось.

Такое же недопонимание ситуации было и в Дагестане. Традиционно на Кавказе люди собираются в больших количествах на свадьбах и похоронах. Многолюдные свадебные торжества сейчас запрещены. С похоронами сложнее. Однако жизнь приводит самые убедительные доводы в виде наглядных примеров.

Мусульманская традиция требует похоронить умершего в тот же день до наступления темноты. На следующий день его хоронят, только если человек умер вечером или ночью. Когда же в одном селе в один день на единственном местном кладбище проходят 10–15 похорон твоих сельчан разного возраста, два-три дня назад еще бывших здоровыми, это производит сильнейшее впечатление. Других аргументов не надо. В этом году в Дагестане были подобные примеры.

Почему среди российских врачей выше смертность от COVID-19
Вернусь к врачебным ошибкам. По информации, распространяемой в сетях, смертность среди населения России намного ниже, чем в других странах, а смертность врачей в 9 раз выше. По официальной статистике, она выше как минимум в 5 раз, по неофициальной — в 16. Почему?

На мой взгляд, этому есть объяснение. В нашей стране традиционно бытует идея самопожертвования. Ты должен броситься на амбразуру и таким образом спасти страну. Что-то подобное существует и сейчас. Послушайте и почитайте, что пишут в СМИ: все медики срочно должны броситься спасать мир и стать героями.

В реальности все по-другому. Наши медики, может, и хотят стать героями, но не посмертно. Другое дело, что чаще всего призывы властей к геройству ничем не подкреплены. Деньги могут быть выделены, но не все же можно купить за деньги, а в экстренной ситуации вообще мало чего можно приобрести. Вспомните историю с масками и защитными костюмами для медиков, работающих с инфицированными пациентами.

Один военный врач армии США (родившийся в России и хорошо говорящий на русском языке) рассказывал, что воинские уставы армий США и РФ абсолютно разные по своим установкам. В российских приветствуется идея отдать жизнь за Отчизну, а в американских главной задачей считается сохранение своей жизни во имя Родины.

Разница, согласитесь, существенная. В американской армии при непосредственной угрозе жизни ты можешь в крайних случаях выдать любую военную тайну при одном условии — ты не выживаешь за счет гибели своего товарища. В наших уставах — главное сохранить тайну, пусть даже ценой своей жизни.

Российские врачи бросаются на амбразуру, иногда не имея даже необходимых средств защиты и не соблюдая элементарных правил безопасности. Конкретный свежий пример из Дагестана.

Почему врачи тяжело болеют коронавирусом
Молодой еще, но уже опытный врач и зрелый по взглядам человек 43 лет на призыв главврача пойти работать в отделение с коронавирусными больными записывается первым. Аргументы простые: «Я крепкий мужчина с отменным здоровьем, проработал в практической медицине двадцать лет. Кто, если не я?»

Надежных средств защиты нет. На тот момент их негде было взять, так как не было в дагестанской природе вообще. Организационная ошибка? Конечно.

Даже то, что было, использовалось неправильно. Сейчас тот врач все понимает и сам об этом говорит. Маску-респиратор, входя в отделение с инфицированными пациентами, конечно, надевал обязательно, а защитные очки чаще всего снимал, так как они запотевали и ничего не было видно. Еще одна очевидная ошибка!

Инструктажа, как лечить подобных больных, практически не проводилось. Сам же доктор был по специальности неврологом. А мог бы быть гинекологом, окулистом, хирургом и т.д. Вникать в детали лечения незнакомой тебе патологии приходилось уже по ходу пьесы. Тоже организационная ошибка.

В итоге через две недели слег сам. Сначала заболевание протекало легко, а еще через неделю — высокая лихорадка, гипоксемия, массивная двусторонняя пневмония. Еле выкарабкался.

После контрольной КТ органов грудной клетки работавшая с ним женщина-рентгенолог, отдавая диск с данными КТ, просто плакала от жалости. Я сам, взглянув на пересланные мне изображения, ужаснулся. И это — после завершения курса антибиотиков, существенного улучшения самочувствия и отлучения от постоянной ингаляции кислорода.

Стоит отметить еще пару моментов. В семье тоже переболели жена и, возможно, дети, у которых заболевание протекало в легкой форме в виде насморка с небольшим субфебрилитетом. Супруга (тоже врач-специалист по ультразвуковой диагностике) заразилась у себя на работе после того, как руководитель их учреждения, вернувшийся из охваченной болезнью Москвы, устроил на следующее утро рабочую конференцию для своих сотрудников (тоже организационный промах!).

Однако, видимо, доза инфицирующего агента тоже играет определенную роль. Когда она зашкаливает и повторяется изо дня в день, как в случае с мужем, — это одно. Когда доза небольшая и инфицирование не повторяется, организм справляется имеющимися ресурсами. Законы биологии остаются ведь одними и теми же.

К ошибкам можно отнести и тот факт, что заболевший отменял себе некоторые назначенные ему препараты. Эти ошибки мне перечислил сам допустивший их доктор, никого при этом не виня. Пожалуй, именно этот конкретный случай полностью перевернул в моем сознании представление об опасности коронавирусной инфекции.

Как еще врачи заражаются ковидом
Ошибок, к сожалению, много. И автор этих строк сам их не избежал. Тоже вследствие отсутствия понимания всей серьезности проблемы.

Выполнение плановых кардиохирургических вмешательств в Санкт-Петербурге на период пандемии приостановлено. Однако люди не должны умирать не только от коронавируса, но и от других, в том числе сердечно-сосудистых, заболеваний.

Поступил пациент с механической желтухой вследствие злокачественной опухоли поджелудочной железы. С желтухой справились, наладив дренирование желчевыводящих путей, однако у пациента оказалась тяжелая митральная недостаточность. Операцию на поджелудочной железе при таком пороке сердца он мог не перенести. Первым этапом требовалось устранить сердечную патологию.

Выполненный ранее тест на COVID был отрицательным. Взяли повторно пробу при госпитализации, но ночью состояние пациента ухудшилось, и его доставили в операционную, не дожидаясь результата анализов на коронавирус (ошибка!).

Ответ пришел положительный, когда уже была вскрыта грудная клетка. Вся бригада «перемылась» и переоделась в защитные костюмы. Стресс для всех был реальный, особенно для женской части бригады.

К счастью, операция прошла успешно. Пациента перевели сразу из операционной в дежурный «хирургический» COVID-стационар с действующей реанимацией. Сейчас он уже готовится к выписке, а вся бригада после проведения контрольных тестов была отправлена на двухнедельный карантин.

Подписывайтесь на наш Telegram, чтобы быть в курсе важных новостей медицины
Читайте также

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Подтвердите, что Вы не бот — выберите самый большой кружок: